Попытаемся сделать короткий экскурс в некоторые исследования в этой области

Относительно производства тепловой энергии известно, что эубиоз (кишечная микрофлора) млекопитающих за сутки образует до 2200 кДж энергии. Толстой кишке принадлежитисключительная роль в поддержании постоянного температурного режима внутренних органов. Не зря она, как тепловая батарея окружает по периметру полость живота. Длительное снижение температуры при дисбиозе даже на 0,1 градуса нарушает обменные процессы во внутренних органах. Например, хорошо известна такая зависимость нормального функционирования яичников, надпочечников и почек. Еще большее снижение температуры приводит к снижению колонизационной резистентности внутренних органов, недостаточной активности антиадгезивных, биостатических и биоцидных факторов слизистых оболочек.

«Клетки-тревоги» (тучные клетки) и макрофаги соединительной ткани должны первыми отреагировать на повреждение, по вследствие температурного снижения обменных процессов, «зябко» секретируют сигнальные и эффекторные молекулы, повышающие проницаемость сосудов для плазмы и лейкоцитов из сосудистого русла к очагу воспаления. В свою очередь, лейкоцитарная реакция тоже становится неактивной, заторможенные нейтрофилы могут «прозевать» включение гена вирулентности (болезнетворности) условно-патогенных бактерий, вызывающих гнойное воспаление, заторможенные макрофаги позволяют включиться патогенам, которые вызывают гранулематозное воспаление (туберкулез, артрит, гломерулонефрит и т.д.) Разумеется, такие случайности ограничены или расширены многими условиями. Сценарий температурного запуска инфекционных процессов может быть разным. Важно понимать, какую роль играет во всем этом кишечный дисбиоз, и что нормальная температура в полости живота и организма в целом служит одним из факторов конституционного иммунитета, сортирующего свои микробы на такие, против которых индивид обязан реагировать, и все остальные, которые при данной температуре не доставят хлопот.

До сих пор роль кишечных резидентов декларировалась формированием общего иммунитета, делая ее уязвимой из-за содержащих живые бактерии толстой кишки). Прежде всего неизвестно, насколько активно они ведут себя в кишечнике, а следовательно, в какой степени проявляют свои полезные свойства, по которым их отбирают in vitro (в пробирке). По крайней мере, после прекращения поддерживающей терапии штаммы монокультурных препаратов быстро исчезают из кишечника и замещаются случайной микрофлорой ( А.Н. Маянский). Вызывает скептицизм то, что хвалебным отзывам об эффективности препаратов, изготовленных на основе живых бифидобактерий, предшествовал не меньший « восторг» от применения кишечной палочки. То же самое можно сказать о лактобактерине, который высоко ценился И.И. Мечниковым и его последователями. Кстати, выбор монокультурного эубиотика на основании бактериоло­гического анализа (например, назначение бифидумбактерина при дефиците бифидобактерий, а лактобактерина при недостатке лактобацилл), по мнению А.Н. Маянского, не более чем иллюзия: опыт показывает, что клиническая эффективность не коррелирует с подобной логикой. Причина такого несоответствия все та же -нарушение сложных симбиотических отношений между резидентами кишечника на химическом и полевом уровнях. «Пищевая» энергетика штамма in vitro строго индивидуальна. В кишечнике симбиотическая энергетика, напротив, унифицируется настолько, что приобретает характер некой термодинамической машины, в которой электрические заряды и поля есть главное термодинамического цикла. Штаммы по своей биохимии и энергетике не могут быть тождественными. Для них также существует случайный нейтралистский разброс, вызванный прохождением индивидуального пути микроотбора в пробирке. Этот разброс по принципу «иммунологической несовместимости» затрудняет (требуется дополнительная энергия) на полевом уровне вхождение «индивидуалиста» в симбиоз с более сильным унифицированным полем.

Процесс поглощения и процесс выделения метаболитов также заставляет штамм по разному вести себя в пробирке и в симбиотическом комплексе in vivo ( в естественных условиях). Чем больше симбионтов, тем сложнее замыкается вследствие выделения ими метаболитов трофическая (пищевая) цепь. Если бы в жизни микробного комплекса не происходило такого усложнения, микробы - симбионты постоянно конкурировали бы за пишу и отравляли бы друг друга своими выделениями. Но in vivo метаболиты включаются в трофическую цепь, то есть выделения одних микробов становятся пищей других, и это определяет иные свойства и иное поведение штаммов.

Поэтому монокультурные препараты не дают ожидаемого эффекта при лечении дисбиоза. По этой причине Р.В. Булгадасва, длительное время исследуя морфологические особенности микробного комплекса курунги и свойства его отдельных штаммов, пришла к выводу, что эубиотики должны создаваться в симбиотических условиях, максимально приближенных к естественным, какие имеются, например, в курунге.

Реальный патогенный микромир, который живет в человеке, по данным Л.Г. Пучко, оказался значительно шире по спектрам излучения. Скрытые очаги дремлющих инфекций имеют между собой общие частотные спектры, разбросанные по разным диапазонам и по разным физиологическим структурам, и, объединенные многочисленными кластерными связями, образуют высокоустойчивую биорезонансную патогенную систему, хороню приспособленную к внутренней среде организма.

Имея частотную форму приспособления, то есть, работая на одной и той же волне, что и некоторые органы, или имея близкие частоты с другими видами, патогенные возбудители практически перестали попадать под иммунный пресс и сделались неучтожимыми полностью для широкого класса антибиотиков. При такой ситуации антибиотикотерапия лишь ухудшает состояние больного. Биорезонансная терапия и введение симбиотических комплексов для образования в организме более мощных кластерных связей и более устойчивых биорезонансных систем эндосимбиоптов с целью угнетения и перепрограммирования патогенов выглядят в этой ситуации более логичными и на практике дают стабильные результаты.

Больная О., 12 лет. Диагноз: хеликобактериозный гастрит, дисбактериоз, подозрение на острый лейкоз. Жалобы: боли в животе, метеоризм, неустойчивый стул, часто сменяющийся запорами. Хеликобактериоз подтверждается хеликотест-экспресс-диагностикой. Эндоскопия: эрозии антрального отдела желудка. В течение 3-х дней проведено антибактериальное лечение трихополом, в дальнейшем отменено из-за подозрения на острый лейкоз. Биорезонансное тестирование показывает положительную реакцию на курунгу. С лечебно-профилактической целью назначена курунга по 100 мл через 1,5 часа после еды. Консультация гематолога не сняла подозрения на о. лейкоз. В повторном анализе крови картина прежняя: гемоглобин 100, эритроциты - 3,5 млн/мл, лейкоциты- 12 тыс/ мл, эозинофилы - 10%, палочкоядерные нейтрофилы - 21 %, сегментоядерные - 50 %, юные миелоциты - 2%, лимфоциты - 15 %, моноциты - 2%. Назначена повторная консультация гематолога. Реакция на курунгу положительная: нормализовался стул, на 3 день исчезли боли в животе. Неожиданно сменилась картина крови: лейкоцитов - 8 тыс/мл, эозинофилов - 10 %, палочкоядерных - 12%, сегментоядерных- 58 %, юные миелоциты - 0, лимфоциты - 17%, моноциты - 3%. В последующие дни анализы крови отражали норму с незначительными отклонениями. При выписке хеликотест отрицательный. Проявлений дисбактериоза нет. Картина подозреваемого острого лейкоза, по всей вероятности, была спровоцирована дисбактериозом и быстро купировалась курунгой.

Подобных примеров "удивительного" исцеления, конечно не немало. И объясняется это просто. В тех случаях, когда курунга восстанавливает механизмы саморегуляции, организм быстро справляется со своими болезнями. Когда с завидным здоровьем бабушка пытается привить внучатам привычку регулярно употреблять курунгу вместо всевозможных таблеток, особенно антибиотиков, остается только сожалеть, как мало их осталось – носителей народной мудрости и опыта.